Великое переселение банкротов

Правда, на более длинном горизонте — свыше 7—8 лет — НПФ могут компенсировать потери. По расчетам генерального директора УК «КапиталЪ» Вадима Соскова, накопленная доходность, инвестирования с 2009 года, у большинства управляющих пенсионными средствами выше уровня инфляции.

Как сложно быть банкротом

За год работы нового механизма банкротства граждан возбуждено лишь 15 тыс. подобных дел. Завершить банкротство при этом смогли всего несколько сотен граждан, а добиться реструктуризации в виде рассрочки выплат кредиторам — вообще единицы. Учитывая, что безнадежно закредитованных россиян свыше полумиллиона, надежды на то, что закон облегчит их жизнь, пока не оправдались.

По подсчетам специалистов портала «ЕслиБанкрот.рф», с 1 октября 2015 года по 28 сентября 2016 года подано 32,5 тыс. заявлений о банкротстве граждан. Растет число дел, которые инициировали сами должники — если в первом полугодии их было 17%, то сейчас около 30%. В первые месяцы действия закона новым механизмом пользовались в основном предприниматели. Юрист адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Иван Коршунов объясняет, что при отсутствии правоприменительной практики бизнесмены оказались наиболее подготовленными, имея возможность привлечь профессиональную юридическую команду.

Спустя год тенденция изменилась. «Постепенно в суды за справедливостью стали обращаться и простые граждане, потерявшие работу, не имеющие постоянного заработка, чтобы оплачивать кредиты»,— говорит Олеся Саламова из коллегии адвокатов «Юков и партнеры». По мнению господина Коршунова, это связано в первую очередь с постепенным формированием судебной практики, появлением руководящих разъяснений, делающих развитие событий более понятным и предсказуемым.

В то же время дела возбуждены лишь в отношении 15 тыс. должников, остальные заявления признаны необоснованными или возвращены. Банкротами по новым правилам признаны 11,4 тыс. граждан. Учитывая свыше 600 тыс. россиян с долгами от 500 тыс. руб. и просрочкой больше трех месяцев, это капля в море. «Процедура слишком сложна и дорога для всех участвующих лиц, чтобы применять ее повсеместно»,— объясняет партнер юридического бюро «Падва и Эпштейн» Антон Бабенко.

Процесс банкротства гражданина выглядит так: в случае признания заявления обоснованным суд вводит процедуру реструктуризации долгов. По итогам гражданин может быть либо признан банкротом, и тогда вводится реализация имущества, либо суд утверждает план реструктуризации — график платежей, по которому на выплаты кредиторам дается рассрочка до трех лет.

О случаях успешной реструктуризации говорить слишком рано — сроки выполнения планов закончатся лишь через два-три года. Например, в отношении Константина Чернышева из Удмуртии (должен 23 млн руб. шести кредиторам) был утвержден трехлетний план реструктуризации за счет сдачи в аренду офисных помещений в Ижевске и продажи заложенного оборудования. Средства будут распределяться кредиторам ежемесячно, пропорционально сумме требований, но первые выплаты начнутся только через год.

Нередко при рассмотрении заявления о банкротстве суды сразу назначают реализацию имущества со ссылкой на то, что у должника нет источников дохода. При этом во многих решениях не указывается сумма долгов банкрота и уровень доходов, лишь констатируется «невозможность восстановления платежеспособности». Это не только затрудняет анализ критериев, по которым суд считает лишним тратить время на реструктуризацию, но и не позволяет оценить средний уровень долга банкротов. Так, признавая банкротом Алексея Осипова, арбитражный суд Амурской области не указал даже общей суммы долгов, а в решении арбитражного суда Самарской области по Елене Сегал, задолжавшей 50,8 млн руб., не назван размер ее зарплаты, но есть вывод о невозможности реструктуризации.

Бывают и обратные ситуации. Иногда в списке активов должника, подлежащих реализации, указывается почти вся домашняя утварь, которую продают в упрощенном порядке, в том числе через Avito. Так, Нурджахан Абиева из Омской области за долги в 1,8 млн руб. лишилась СВЧ-печи, холодильника, стиральной машинки и набора мебели, оцененного в 1,5 тыс. руб. У пенсионера Алексея Костина из Башкирии с долгом 6,8 млн руб. были изъяты кухонный стол, диван, шкаф и стулья. А в описи имущества Сергея Петрова из Оренбургской области, задолжавшего 3,9 млн руб., обнаружился баян и механическая коробка передач.

Процедура реализации имущества по общему правилу занимает всего шесть месяцев, но может продляться. По данным «ЕслиБанкрот.рф», за год суды завершили лишь около 800 дел о банкротстве граждан (о предложениях по упрощению процедуры см. www.kommersant.ru). Почти все они закончились реализацией имущества, но не всем банкротам суды согласились простить и списать долги — примерно 2% получили отказ со ссылкой на недобросовестность должника. Олеся Саламова подчеркивает, что такое утверждение «должно быть подкреплено неопровержимыми доказательствами». Однако Эдуард Олевинский указывает, что среди «непрощенных» банкротов оказались как те, кто предоставлял ложные сведения и скрывал активы, так и те, кто потерял работу или просто не имел имущества для расплаты с кредиторами.

Вопросов к практике добавляют и необычные случаи, например, банкротство умерших или иностранцев. Первую категорию еще называют банкротством наследственной массы. Такие дела возникают не только при обращении наследников или кредиторов, но и в случае смерти гражданина, успевшего подать заявление о банкротстве, но не дожившего до суда. Тогда вместо должника в процессе участвуют его наследники, принявшие наследство.

Мнения юристов тоже разделились. Господин Олевинский допускает возможность банкротства иностранцев исходя из принципа взаимности. Его поддерживает Антон Бабенко: «Закон позволяет банкротство иностранного гражданина, потому что не делает для них исключений». «Но прямых указаний на возможность банкротства иностранных граждан в России в законе нет»,— возражает Иван Коршунов. Проблему мог бы решить законопроект о трансграничной несостоятельности, предложенный Минэкономики еще в 2011 году, но он так и не был принят. Впрочем, господин Коршунов напоминает, что проект не распространялся на иностранных граждан, не являющихся предпринимателями.

Тем не менее вопрос о возможности банкротства иностранцев требует урегулирования. О существовании проблемы свидетельствует и то, что к этой тенденции подключилась ФНС РФ, подав заявление на гражданина Азербайджана Имрана Гараева. Оно назначено к рассмотрению на 11 октября. Выяснить, сколько всего предпринято попыток обанкротить иностранцев, затруднительно — в картотеке арбитражных дел есть примеры банкротства граждан, рожденных в СССР или странах СНГ, но без указания их сегодняшнего гражданства.

«Никто не хочет три года получать от должника по копейке»

Игорь Вышегородцев, директор воронежского филиала СРО АУ «Авангард».

— Как бы вы оценили итоги введения банкротства для граждан спустя год?

— Полный провал закона о банкротстве физлиц.

— Потому что нужно действовать нормальными рыночными методами, а у нас пытаются делать военный коммунизм. Арбитражных управляющих принуждают браться за невыгодные процедуры банкротства физлиц, потому что надо спасать народ от кредитного рабства. При этом риски по дисквалификации, штрафы, расходы на объявления, поездки в другую область в суд никого не интересуют, а когда управляющий заикается о возмещении, его обвиняют в том, что он плохой и жадный. Получается, управляющий должен работать бесплатно.

— Но управляющие все-таки сейчас берутся за дела граждан?

— Берутся за те, где у должников есть имущество или хотя бы шанс, что оно есть, например дела Исмаилова, Кехмана. Там семипроцентное вознаграждение возможно от суммы погашенных реестровых требований. Понятно, что имущество может быть спрятано и управляющему нужно его искать.

— У меня было такое дело, но я из него уже вышел. Имущества у должника не было, и на первом собрании кредиторов я сказал, что не хочу дальше вести эту процедуру, поскольку там нет денег и активов, я не вижу смысла работать по этому должнику. Кредиторы после этого проголосовали за другую СРО, но она не смогла с первого раза предоставить управляющего, и из-за этого переносили судебное заседание, чтобы дать время СРО уговорить хоть кого-то вести дело. В итоге нашли кандидатуру, но с трудом.

— Как вы относитесь к идее ввести упрощенную процедуру банкротства?

— Мы заметили, что реабилитационная процедура — план реструктуризации — к гражданам практически не применяется. С чем это связано?

— С тем же, с чем и при оздоровительных процедурах юрлиц: кредиторы не хотят ждать. Они хотят денег прямо сейчас, никто не хочет три года получать от должника по копейке. Кроме того, разработать хороший план реструктуризации — это большая и дорогостоящая работа с привлечением специалистов. Если кто-то предложит сделать его за 1 тыс. руб., мы все к нему придем. А должнику план тоже невыгоден. Ему нужно как можно быстрее списать долги — он взял кредит, переоформил имущество на тещу, а теперь ждет, что ему суд все простит.

— Если ни кредиторы, ни должники не хотят, то зачем вообще план реструктуризации, может, это лишнее?

— Процедура нужна, потому что всегда должен быть выбор. Даже если таких случаев три на миллион, все равно такая возможность у людей должна быть. Например, бывает, что у человека есть желание и возможность расплатиться при условии рассрочки, но кредиторы на нее не согласны. Для этого у суда есть полномочия при отказе кредиторов все равно утвердить план и дать возможность должнику избежать банкротства.

«Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу»

— Можно ли сказать, что за прошедший год институт банкротства физлиц заработал в полную силу?

— Статистика такова: подано 33 тыс. заявлений, из них принято около 15 тыс., до конца доведено только 497 дел. Это полное фиаско, потому что людей, у которых безнадежные долги (с просрочкой более трех месяцев), около 7-8 млн. Где-то 600-700 тыс. имеют плохие долги на сумму больше 500 тыс. руб., то есть в точности подходят под закон. Гора родила не мышь, а микроба.

— Закон слишком сложный и дорогой. Его применение обходится гражданину по меньшей мере в 100 тыс. руб.: затраты на финансового управляющего, объявление о банкротстве, на адвоката и судебные издержки. Если должник не мошенник, ему таких денег взять негде. Ситуация становится все более трагической. Хоккеист, который недавно покончил с собой (Петр Девяткин.— «Ъ»), погиб, потому что у него не оказалось никакого инструмента, чтобы справиться с закредитованностью. Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу.

— Безразличие и фарисейство. Несколько месяцев общественное внимание было приковано к проблеме коллекторов. В конце концов был принят гуманный закон, который запрещает коллекторам не только убивать, но даже калечить должников (по-видимому, раньше было можно!). Я получаю огромное количество заявлений от граждан, имеющих проблемы с долгами, так много, что сотрудники не успевают вскрывать конверты. На первом месте по частоте обращений — просьбы о реструктуризации долгов, а жалобы на некорректное взыскание задолженности — на четвертом-пятом. Да и то в основном взыскивают банки и микрофинансовые организации, а не коллекторы.

— Нужно немедленно и существенно упростить закон о банкротстве физических лиц, так, чтобы обращение граждан с относительно небольшими долгами — скажем, от 500 тыс. до 3 млн руб.— не требовало дорогостоящей юридической поддержки. Для таких долгов заемщик может сам быть своим финансовым управляющим, как предполагали первые варианты закона. И только для долгов свыше 3 млн руб. процедура может быть долгой и дорогостоящей. И, конечно, срочно требует решения своей судьбы самый массовый мелкий заемщик с долгом менее 500 тыс. руб. Его нельзя пропускать через суд — себе дороже. Соответствующий велосипед человечество изобрело несколько десятилетий назад. Это институт финансового омбудсмена, который для физлиц работает бесплатно.

— Несколько первых лет своего существования он неплохо справлялся с лечением основной болезни, в значительной части случаев договариваясь о реструктуризации долга. В последнее время это стало невозможно, так как практически исчезли проблемные заемщики, которые должны только одной финансовой организации. Теперь у должника по пять-семь и больше кредиторов. Согласовать же реструктуризацию долгов перед несколькими кредиторами финансовому омбудсмену, не опирающемуся на закон (а закон, вопреки распоряжению президента, до сих пор не принят), оказывается невозможным. Каждый кредитор тянет одеяло на себя.

Если бы у финансового омбудсмена был определенный законом официальный статус, он мог бы договориться с ЦБ о снижении требований по резервам под реструктурированные и хорошо обслуживаемые кредиты. Это было бы существенным стимулом для банков соглашаться на реструктуризацию. Сложнее решить проблему банкротства в традиционном понимании, то есть освобождения от обязательств после продажи того имущества, которое можно продать по закону. Выходом могло бы быть поручение подготовить схему (план) банкротства финансовому омбудсмену, которую потом утверждал бы суд.

Что предлагается изменить в банкротстве граждан

В связи с тем, что число банкротств граждан растет, увеличивая нагрузку на судебную систему, необходимо дальнейшее совершенствование этой процедуры. Как среди участников рынка, так и среди чиновников находит поддержку идея введения упрощенного или уведомительного банкротства. Впрочем, критерии, при которых оно будет возможно, пока точно не определены. Законопроекты об этом сейчас разрабатывают Минэкономики и Общероссийский профсоюз арбитражных управляющих (ОРПАУ).

Проект ОРПАУ предполагает быстрое, в течение нескольких месяцев, банкротство физлиц, задолжавших от 50 тыс. руб. до 1 млн руб. и имеющих активы стоимостью до 500 тыс. руб. После уведомления кредиторов и при отсутствии от них возражений управляющий продает имеющееся у должника имущество, а оставшиеся непокрытыми долги списываются. Минэкономики же выступает за проведение упрощенной процедуры без арбитражного управляющего, предлагая переложить оформление документов, взаимодействие с кредиторами и участие в судебном процессе на самого должника.

ntttu0412u044b u043du0435 u0430u0432u0442u043eu0440u0438u0437u043eu0432u0430u043du044b u043du0430 u0441u0430u0439u0442u0435.ntt ntt

Великое переселение банкротов

КС разрешил изымать единственное жилье у недобросовестных должников

Не дождавшись реакции властей, за девять лет так и не уточнивших критерии роскошного жилья и границы исполнительского иммунитета, Конституционный суд (КС) РФ попытался сам решить проблему. Он допустил при ряде условий изъятие единственного жилья у граждан-банкротов с предоставлением взамен более скромного. Юристы называют позицию революционной и считают, что продолжниковая судебная практика теперь развернется в сторону кредиторов. В первую очередь проблемы могут возникнуть у владельцев больших домов и многокомнатных квартир. Но могут пострадать и те, у кого жилплощадь просто больше социальной нормы.

В защиту роскоши

КС опубликовал постановление (.pdf) по жалобе Ивана Ревкова, допустив ограничение исполнительского иммунитета, защищающего единственное жилье гражданина-должника от взыскания. Ст. 446 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК) не разрешает продать такое жилье для погашения долгов, даже если оно является очевидно роскошным. Это позволяет должникам приобретать недвижимость на заемные средства (без ипотеки), которые они не собираются возвращать.

Проблема существует много лет, и КС неоднократно указывал на необходимость корректировки ГПК, но Минюст и Госдума рекомендации игнорировали. В 2012 году КС прямо обязал законодателя определить пределы защиты единственного жилья и разработать порядок обращения на него взыскания, если недвижимость явно превосходит разумные потребности человека в жилище, а активы должника несоразмерны его обязательствам. Но за девять лет поправки в ГПК так и не были внесены.

Не изменилась за это время и судебная практика, занимающая сторону должников. Так, Верховный суд РФ (ВС) прошлой осенью отказал кредиторам в праве принудительно заменить гражданину-банкроту его единственную квартиру на жилье меньшей площади (см. “Ъ” от 24 октября 2020 года), сославшись как раз на то, что закон этого не позволяет. Теперь КС решил самостоятельно восполнить недостаток регулирования.

Больше не безусловное право

Иван Ревков более 20 лет назад одолжил своей знакомой Елене Шахлович 770 тыс. руб., но та деньги не вернула. Кредитор получил решение суда о взыскании средств и передал его на исполнение приставам, но долг взыскать не удалось.

В 2019 году должницу признали банкротом.

В рамках этого дела выяснилось, что еще в 2009 году Елена Шахлович приобрела квартиру площадью 110 кв. м стоимостью большей, чем сумма ее задолженности перед Иваном Ревковым (к 2019 году с учетом индексации долг составил 4,5 млн руб.).

Но арбитражный суд Калужской области отказался продавать жилье и исключил его из конкурсной массы, так как оно для должницы оказалось единственным и не было обременено ипотекой. Это решение поддержали вышестоящие инстанции, а ВС не стал пересматривать дело.

Господин Ревков обратился в КС, настаивая, что ст. 446 ГПК во взаимосвязи с п. 3 ст. 213.25 Закона о банкротстве противоречит Конституции, так как дает единственному жилью иммунитет, даже если оно приобретено после возбуждения приставами исполнительного производства и значительно превышает разумно достаточную площадь для удовлетворения потребности в жилище.

В постановлении КС снова напомнил об обязанности законодателя внести изменения в ГПК, раскритиковав его медленную реакцию: «Помимо многолетнего недопустимого законодательного бездействия, указанный длящийся риск причинения вреда конституционно значимым ценностям отягощается самим по себе неисполнением акта конституционного правосудия». По мнению суда, «это лишает оснований дальнейшее ожидание своевременного исправления действующего законодательного регулирования и вынуждает КС вновь обратиться к проверке конституционности (той же статьи.— “Ъ” )».

Ключевым выводом КС стало признание того, что ст. 446 ГПК больше не может служить в качестве «безусловного отказа в обращении взыскания на жилые помещения, если суд считает необоснованным применение исполнительского иммунитета».

Снятие защиты с единственного жилья возможно, если суды установят, что оно было приобретено со злоупотреблениями, говорится в постановлении.

Может учитываться время присуждения долга, возбуждения исполнительного производства и извещения должника об этих событиях, условия сделок по отчуждению другого имущества для приобретения защищенного иммунитетом жилья.

Также суды должны учитывать рыночную стоимость жилья и ее соотношение с величиной долга, чтобы обращение взыскания было обоснованным, а не использовалось как «карательная санкция» или «средство устрашения должника угрозой отобрания у него и членов его семьи единственного жилища».

Оставить на улице должника нельзя — ему следует предоставить новое жилье площадью не меньше, чем по договору соцнайма и в пределах того же поселения (либо в другом регионе с его согласия). В связи с этим решения судов об отказе взыскать квартиру должницы Ивана Ревкова подлежат пересмотру, постановил КС.

Революция в практике

«Суть позиции КС сводится к тому, что допустимо предоставлять должнику иное, более скромное жилище, а то в котором он проживает, продавать для погашения долгов перед кредиторами»,— говорит советник юрфирмы РКТ Иван Стасюк. Иммунитет не действует, если должник злоупотреблял правом при приобретении жилья, то есть когда оно куплено фактически на деньги кредиторов, но залогом не обременено, поясняет он.

Юрист банкротного направления Vegas Lex Валерия Тихонова называет постановление «поистине революционным для практики», добавляя, что на фоне бездействия законодателя и продолжниковой позиции арбитражных судов КС «взял на себя миссию по установлению границ исполнительского иммунитета».

Банкротам придется доказывать необходимость смены жительства

Адвокат юргруппы «Яковлев и партнеры» Бронислав Садиков считает позицию КС особенно важной для кредиторов, учитывая то, что «число злоупотреблений со стороны должников достигло критической массы, и дальше так продолжаться не могло». Об этом, по его словам, свидетельствует как возросшее число споров данной категории, в том числе в ВС, так и активное обсуждение вопроса профсообществом.

Отдельно господин Садиков приветствует критику суда в отношении многолетнего бездействия законодателя, «по-видимому, все свои силы и энергию направляющего на спасение Родины от иностранных агентов, клеветников в интернете и прочих деструктивных сил» вместо исполнения указаний КС о внесении поправок в ГПК.

«Постановление будет иметь огромное значение для правоприменительной практики,— соглашается с коллегами партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Станислав Данилов.— Фактически КС отменяет исполнительский иммунитет для подавляющего большинства граждан, которые попадают в процедуру банкротства, и возлагает на арбитражные суды функцию определять порядок приобретения другого жилья для должника и его семьи по нормам социального найма».

Социальные нормы жилья разнятся от региона к региону и зависят от количества и родства проживающих вместе лиц.

В Москве, например, минимальная норма составляет 18 кв. м на человека, но для семьи из супругов положена «однушка» площадью до 44 кв. м.

«Можно ожидать изменения подхода арбитражных судов и ВС к разрешению вопроса о возможности забрать у должника его единственное жилье. С высокой долей вероятности суды будут разрешать предоставление должнику замещающего жилья»,— говорит Валерия Тихонова.

Бронислав Садиков рассказывает о примере из личного опыта, когда арбитражный суд исключил из конкурсной массы трехэтажный дом должника на Новорижском шоссе и землю, на которой он расположен, общей стоимостью свыше 20 млн руб. при сумме долгов около 10 млн руб. Он рассчитывает, что «с принятием постановления КС подобные случаи будут исключены».

Иван Стасюк положительно оценивает позицию КС, но считает необходимым закрепление критериев, при которых единственное жилье может быть продано за долги, на законодательном уровне. «Впрочем, принятие поправок в скором времени не выглядит очевидным. Принятие таких мер вряд ли будет воспринято многими позитивно, так что весьма вероятно, что вопрос продолжит регулироваться на уровне судебной практики»,— полагает господин Стасюк.

У наследников банкрота не отберут долю в квартире

«Это начало радикальных изменений практики применительно к обращению взыскания на единственное жилье, по крайней мере, в рамках банкротных дел»,— согласен Станислав Данилов. На практике это будет выглядеть примерно так, рассказывает он: «По решению суда из конкурсной массы выделяются средства на покупку должнику замещающего жилья в том же городе и примерно в том же районе, которое по своим конструктивным и техническим характеристикам соответствует тому же уровню жилья по метрам соцнормы». Согласие должника в таком случае не будет спрашиваться, какие-то жизненные факторы (детсады, школы, поликлиники, кружки), вполне вероятно, будут игнорироваться судом как не имеющие имущественной оценки, рассуждает господин Данилов.

Однако вопрос о том, насколько широко будет применяться позиция КС, остается открытым. «В принципе ее можно применить к любому жилью, где на проживающего приходится больше метров, чем по социальной норме. Но в первую очередь это, конечно, должно касаться именно роскошного жилья, а не просто превышающего минимальные размеры»,— говорит Иван Стасюк.

Бронислав Садиков тоже полагает, что в приоритете для кредиторов будет продажа больших дорогих домов и квартир. Впрочем, Валерия Тихонова допускает, что на практике «наличие трех комнат для двух жильцов может быть расценено как излишняя обеспеченность жилплощадью, и если выручка от продажи такой квартиры достаточна для расчета с кредитором, то риск обращения на нее взыскания будет существенным».

При этом госпожа Тихонова опасается, что позиция КС может привести к лишению единственного жилья и тех должников, кто дошел до банкротства из-за своей финансовой безграмотности и неосторожности, а не в результате злонамеренного уклонения от погашения долгов. Но, по мнению господина Садикова, для добросовестных должников ничего измениться не должно, а риски возникают лишь для тех, кто злоупотребляет правом, пользуясь бездействием законодателя.

Мораторий для всех и каждого

С апреля в России действует полугодовой мораторий на банкротство, не позволяющий кредиторам принудительно взыскивать долги, а также инициировать процедуру несостоятельности своих должников. О том, насколько сейчас оправданна эта мера, какими опасными последствиями чревата, нужна ли тотально для всех категорий должников, стоит ли прямо сейчас реформировать институт банкротства, а также о том, какие правовые услуги будут наиболее востребованы в ближайшее время, “Ъ” поговорил с юристами.

В условиях турбулентности экономики, вызванной событиями на Украине, а также их последствиями в виде западных санкций, правительство РФ решило ввести мораторий на банкротство с 1 апреля на шесть месяцев. Причем он распространяется не только на бизнес, как было в условиях пандемии, но и на граждан.

Жгут на рану

При этом управляющий партнер юридической фирмы «Арбитраж.ру» Даниил Савченко считает, что «мораторий следовало вводить еще в начале марта»: «Промедление с предоставлением меры господдержки, вызванное длительным обсуждением между министерствами и ведомствами круга лиц, на который следует распространить указанную меру, создало тревожную неопределенность в бизнес-среде, что само по себе может приводить к негативным для рынка последствиям. В целом мораторий на банкротство в текущих условиях следует признать вполне адекватной и востребованной мерой, особенно для сферы малого и среднего предпринимательства (МСП)».

Руководитель проектов юридической компании РКТ Денис Данилов, напротив, считает введение моратория с 1 апреля преждевременным: «Санкции продолжают вводиться, и большинство из них будут иметь отложенный эффект на экономику и бизнес. Вполне возможно, что острая фаза кризиса может наступить спустя несколько месяцев уже после введения моратория либо в момент окончания его действия. Иными словами, может случиться так, что действие моратория прекратится тогда, когда он будет особенно нужен».

При этом юристы предупреждают и об опасности введенной меры. «Банкротный мораторий не панацея. В большинстве случаев он лишь отсрочит неизбежное, но не спасет компанию, многие не смогут пережить шок и успеть адаптироваться под новые реалии. Успех выживания бизнеса зависит не только от него самого — подрядчики, поставщики и прочие контрагенты могут не исполнять свои обязательства, разорванные цепочки поставок не удастся восстановить. В итоге вся пирамида может рухнуть из-за слабости любого элемента»,— отмечает советник юрфирмы Saveliev, Batanov & Partners Юлия Михальчук.

Кроме того, юристы обращают внимание на увеличенный период оспаривания сделок должника, который, по сути, увеличится на срок моратория. «Точкой отсчета будет являться дата введения моратория, а не дата принятия заявления о банкротстве, как обычно. Это может повлечь большее количество сделок, попадающих под оспаривание»,— предупреждает Денис Данилов.

Кому нужен мораторий

Господин Данилов добавляет, что введение тотального моратория вызвано тем, что сейчас сложно определить перечень наиболее пострадавших сфер. Он напоминает, что в пандемию список пострадавших отраслей определялся по коду ОКВЭД: «Но такой подход был слишком формальным, поскольку деятельность по ОКВЭД указывается при регистрации компании, а также содержит один основной и несколько дополнительных видов деятельности. Это порождало сложности в определении того, попадает или нет конкретное предприятие под мораторий. Плюс это давало возможность суду определять, применяется мораторий в отношении конкретной компании или нет, что создавало дополнительную неопределенность».

«Тотальный мораторий еще до его объявления вызвал массу споров в профессиональной среде как инструмент поддержки, в первую очередь ущемляющий права кредиторов, за чей счет de-facto должникам предоставляется рассрочка»,— признает господин Савченко. С другой стороны, продолжает он, «в нашей стране именно государство является основным кредитором как прямо, так и косвенно, посредством различных госкомпаний, а значит, и эффект от моратория для государства как кредитора будет наиболее ощутимым». При таких обстоятельствах опять же «упрекнуть власть в несоблюдении принципа формального равенства не получится», добавляет Даниил Савченко.

Что касается граждан, сейчас сложно представить количество физлиц, которые столкнутся с невозможностью исполнять обязательства в силу сокращения, падения доходов или иных причин, связанных с санкциями, указывает Денис Данилов. «Возможно, идея правительства о том, чтобы люди, столкнувшиеся с падением доходов, получили возможность исправить ситуацию и восстановить способность обслуживать свои долги, сработает на практике»,— полагает он.

Кто откажется от моратория

По словам Дениса Голубева, если компания чувствует себя уверенно, то ей «целесообразно рассмотреть возможность отказа от мораторной защиты». «По сути, инициатива по использованию моратория передана в руки предпринимателя. Собственник бизнеса сам должен оценить, насколько разумно ему отказаться от моратория ради получения дивидендов либо снижения рисков по оспариванию совершенных менеджментом сделок по банкротным основаниям»,— уточняет Антон Красников. «Если бизнес ориентирован на зарубежных партнеров, есть опасения в надежности цепочек поставок, финансовой устойчивости контрагентов или иные дестабилизирующие деятельность компании факторы — отказываться от моратория нецелесообразно»,— считает Валерия Тихонова.

В первую очередь, полагает Денис Данилов, от меры откажутся компании, которым мораторий будет мешать вести бизнес, проводить корпоративные процедуры, то есть отказ произойдет по внутренним причинам. Ведь последствия моратория включают в себя ограничение на проведение зачета, выход участника из общества, а также распределение дивидендов, уточняет он. «Очевидная ценность отказа от моратория — возможность выплаты дивидендов, поэтому следует, как и в «ковидный» период, ждать, что такой возможностью воспользуются крупные, в первую очередь государственные, компании»,— рассуждает господин Савченко.

Помимо этого решения об отказе от моратория могут быть мотивированы с внешней стороны. Так, Денис Голубев отмечает, что наличие мораторной защиты для тех же банков является «красным флагом», и кредитные организации требуют от бизнеса отказаться от применения моратория до выдачи кредита. К тому же мораторий ограничивает начисление неустоек и применение финансовых санкций. В связи с чем, рассказывает господин Данилов, контрагенты (поставщики и подрядчики) тоже могут отказываться заключать новые контракты с подмораторной компанией.

«Что касается граждан, то у них вряд ли есть какие-то стимулы отказа от моратория. Кроме того, все понимают, что 1 млн руб. сегодня и через полгода по своей покупательной способности, увы, могут отличаться в разы»,— указывает Юлий Тай. Даниил Савченко тоже считает, что граждане вряд ли будут массово отказываться от применения моратория. К тому же банкротства граждан преимущественно инициируются самими должниками и в случае осознания невозможности расчетов с кредиторами гражданин будет вправе в любой момент заявить о своей несостоятельности, отмечает Валерия Тихонова.

Однако их опять же могут вынудить. «Отдельная категория потенциальных отказников — граждане, желающие получить новый кредит. В этом случае, вероятно, банк будет заинтересован иметь возможность подать на банкротство должника, потенциально могущего допустить просрочку. Ведь при условии применения к гражданину моратория банк по долгам, возникшим после 1 апреля, такой возможностью обладать не будет»,— полагает Даниил Савченко. Господин Данилов и вовсе убежден, что получение новых кредитов гражданами в период моратория может повлечь отказ в списании их задолженности при последующем банкротстве.

Юлий Тай полагает, что многие юрлица и граждане все же «пойдут на самобанкротство, но это не будет лавинообразный рост, поскольку в тяжелые времена все становятся более склонны к переговорам и компромиссам, а излишняя агрессивность может привести к еще меньшему размеру погашенного долга».

Даниил Савченко напоминает, что, согласно постановлению пленума Верховного суда №44, преимущества моратория не могут распространяться на должника, объективное банкротство которого возникло задолго до моратория. Однако, указывает Антон Красников, при поступлении после введения моратория заявления от кредитора о банкротстве суды возвращают его без проверки связи возникновения долга с основаниями введения моратория, согласно разъяснениям того же Верховного суда. Таким образом, мерой могут воспользоваться и те должники, неплатежеспособность которых возникла задолго до 24 февраля, что является упущением законодателя, считает господин Красников.

Проблемы банкротства и актуальность реформы

«Джентльменский набор любого банкротства в России — это оспаривание сделок должника по выводу активов, привлечение к субсидиарной ответственности по всем долгам предприятия и войны с конкурсными управляющими, которые играют в ту или другую сторону»,— говорит Денис Голубев.

Главная же проблема российского банкротства — отсутствие в законе реально работающих на практике реабилитационных процедур для бизнеса. Исправление этой ситуации было заявлено одной из целей законопроекта правительства о масштабной реформе банкротства — документ был внесен в мае 2021 года, его рассмотрение отложено.

К идее вернуться к этому законопроекту и реформировать институт банкротства во время моратория юристы относятся неоднозначно. «Сомневаюсь, что масштабная реформа и новые правила игры сейчас нужны рынку. Коней на переправе не меняют»,— считает Денис Голубев. У нас и так проблемы с единообразием судебной практики, а постоянные изменения законодательства сводят все усилия на нет, в итоге «ремонтируем авто на ходу», констатирует господин Тай.

«Вероятно, текущая экономическая ситуация не способствует масштабной реформе закона,— согласен господин Данилов.— Это введет суды, юристов, арбитражных управляющих и бизнес в состояние еще большей неопределенности». «В связи с этим в нынешних условиях законопроект необходимо дорабатывать, а не ломать действующую систему, заменяя ее неотлаженными механизмами, способными ввергнуть институт банкротства в самый настоящий хаос»,— подчеркивает Валерия Тихонова.

На что будет спрос

«Очевидно, что сам мораторий по опыту 2020 года не повлечет радикальных изменений на рынке юридических услуг, вероятность наступления какого-либо эффекта следует ожидать не ранее января 2023 года»,— говорит Даниил Савченко. Он уточняет, что такой прогноз, «безусловно, не учитывает экстраординарных законодательных инициатив, которые в нашем правопорядке, увы, не редкость».

Помимо темы моратория, которая сама по себе является проблемной, фокус внимания в банкротстве может быть сосредоточен на ряде частных проблем, таких как приоритизация фискальных требований и идущее следом обесценивание института залога, указывает Даниил Савченко. Эти тенденции, продолжает он, «чреваты увеличением стоимости кредита, что будет иметь ощутимые последствия для гражданского оборота в целом».